Уважительное отношение к муркам наблюдается практически у всех народов мира и идет с древнейших времен. Египтяне чтили культ богини Бастет, которую изображали в виде грациозной кошки. Фрейя – скандинавская богиня любви, которая разъезжала в чудесной кошачьей упряжке. Мусульмане считали, что кот родился в Ноевом ковчеге от львиного чиха и однажды спас пророка Мухаммеда от змеи. В ряде стран, включая Англию, верят, что черная кошка, перебежавшая дорогу, принесет удачу.
Но самое убедительное свидетельство кошачьей заслуги перед человеком приводит последний оптинский старец Нектарий, скончавшийся в ссылке в 1928 году. По его словам, кот спас Ноев ковчег (а, значит, и все человечество), поймав мышь, одержимую дьяволом, которая пыталась прогрызть дно. За эту заслугу все кошки после смерти отправляются в рай.
Вера в кошачий рай смягчает боль, но, приходя в квартиру, стены который увешаны когтеточками, и по привычке аккуратно закрывая дверь (чтобы ненароком не задеть любопытную мордашку), и понимая через мгновение, что она уже больше не встретит тебя, становится грустно и тоскливо…
Масёнок… Моя лучшая подружка на протяжении шести долгих и таких невероятно коротких лет.
Мася… Сначала её звали иначе. Но выговаривать каждый раз «Снежинка» было сложно. Да и, по правде говоря, она и белой-то никогда не была, поэтому первое «снежное» имя быстро кануло в небытие. Говорить «Снежонок» было легче, плюс к нему ещё замечательно рифмовался «Медвежонок». Так она стала обладательницей солидного (только из-за того, что оно двойное) имени. А потом как-то совсем незаметно стала просто Масей. И навсегда осталась в моем сердце как Масёнок – моя первая кошка в самостоятельной жизни. Но первый блин не вышел комом, совсем наоборот, она была лучшей, уникальной, родной.
16 сентября 2016 года я похоронила свою зеленоглазую красавицу.
Недаром поется «за мои зеленые глаза называешь ты меня колдуньей, говоришь ты это мне не зря, сердце у тебя я забрала». Так и моя девочка, которая не была ни породистой, ни пушистой, ни особо ласковой – она была частичкой моего сердца, моей души.
Утерев слезы, льющиеся из глаз, несмотря на все утешения, с трудом и таблетками пережив первую ночь без её тельца рядом с собой, я со всей очевидностью понимаю, что теперь рядом с моим ангелом-хранителем есть она. Она щурит глаза, которые в зависимости от настроения меняли цвет от светло-зеленого до тёмного оттенка умытой дождём травы, облизывает шершавым язычком новенькие крылышки и, как и раньше, при жизни, всегда готова на мягких лапках прийти на помощь хозяйке.
Начиналось все довольно банально – шесть лет назад у нас в квартире завелись мыши. Они обнаглели настолько, что забирались на газовую плиту погреться.
Мы посмотрели с папой на толстенького мышонка, который сложил передние лапки и без всякого страха уставился на нас, переглянулись и, думаю, оба в эту минуту отчетливо поняли, что нам срочно необходим кот.
Объявление в местной газете было поэтичным: «Умненькие, красивые котятки ждут заботливых хозяев». Уж не знаю, насколько мы тянули на заботливых хозяев, но деваться было некуда.
По счастливому стечению обстоятельства дом был рядом с местом моей тогдашней работы, и вот зимним морозным вечером я резво потопала по скользкой дороге в частный сектор.
Кошка-мать старательно облизывала своих малышей в количестве трех штук. Два коричневых с черными полосками мальчика, похожих друг на дружку и на маму, и одна пепельно-серая девочка. Моё сердце сразу было отдано ей, однако здравый смысл склонял в пользу её брата. И он почти победил, но… Хозяйка налила молочка крохам, и все пошли ужинать. Все, кроме серенькой, которая на слабых ещё лапках отважно пошла навстречу мне. И это решило её судьбу.
Мыши пропали, а с моих рук два с половиной года не сходили царапины. Все, кто меня видели, понимали – перед ними чокнутый кошатник. Можно было решить, что у меня дома по меньшей мере штук пять кошек, и я их периодически таскаю за хвосты, за что и получаю эти «узоры» на руках. Но нашу кошку просто невозможно было взять на руки без того, чтобы не получить её роспись. Ну, характер у неё был такой.
Мне всегда казалось, что Снежинка больше любит папу. Но потом, когда подошло время переезда, как-то так вышло, что кошка осталась со мной.
На середине жизни мохнатой террористки у нас появился таксёнок, постепенно ставший её закадычным другом. Они были вдвоем как попугаи-неразлучники, всегда вместе встречавшие меня с работы – беспокойный, резвый таксёныш и степенная, мудрая Мася. Она никогда особо не ласкалась, как некоторые кошки, но я чувствовала силу её искренней и молчаливой любви.
Она делала затяжки на моих вещах, была порой вредной, всегда своенравной, её редко можно было погладить без того, чтобы не получить дежурный укус – но более всего на свете сейчас я хотела бы её вернуть.
Мася защищала меня от всех. Лупила чужих лапкой, как боксёр со стажем. Подавала тревожный мурчащий сигнал, если вдруг случайно оказывалась открытой дверь.
В предпоследнюю неделю своей жизни Масяня была ласковой со мной, как никогда. Она будто знала будущее и прощалась. Но тогда я этого не поняла, не почувствовала, а просто обрадовалась, что кошка стала ласковее, что операция по стерилизации сделала её более мягкой. Я уже предвкушала, что еще лет десять она без всяких осложнений, какие были у неё в последнее время, будет засыпать рядом со мной. И вдруг совсем внезапно, резко всё стало совсем плохо…
Я чётко знаю, что она забрала какое-то моё несчастье. Чувствую. Она отвела беду от меня, пожертвовав собой.
Несколько дней я по утрам возила питомицу на уколы, ей ставили капельницы… В тот день я с утра оставила Масю в больнице, капельницы — процедура долгая, а после обеда приехала забрать её домой. Я так надеялась, что ей станет легче после лечения. Приехав, я поняла, что ей совсем плохо, но мне она обрадовалась, чуть приподняла голову. Приди я на полтора часа позже, живой бы я её уже не застала. И она умерла бы с чувством, что хозяйка её бросила в последний момент. Единственное, что хоть немного утешает — она ушла с пониманием того, что я ни в коем случае не отказалась от неё.
Малышка умерла на моих руках. Она в последний раз посмотрела на меня, мяукнула, похудевшее за последние дни тельце выгнулось, потом вытянулось, и она затихла. Ей кололи адреналин, но я понимала, что это конец. Зеленые глаза остекленели, теперь мне понятно значение этого слова, хотя раньше не раз слышала его, но не осознавала, как это.
Я держала её замотанную бинтом лапку до последней секундочки. Надеюсь, Масеньке от этого было хоть чуточку легче.
Мы с папой похоронили маленькое тельце.
Я обнимаю своего таксёныша, чтобы не хныкал от тоски по подружке, но он ведь всё понимает. Может, не до конца осознает, что же именно произошло, но чувствует мою боль и ощущает, что наша жизнь стала другой. Он периодически дрожит и грустно смотрит на меня.
Кажется, больше слез не осталось, но они катятся сами по себе, стоит мне только подумать о тебе, Масёк. Знаю, что не нужно плакать, что тебе там гораздо лучше, там нет боли, ты сыта и довольна, окружена вниманием котов, которого никогда не знала при жизни.
Я чувствую, что умерла лишь выбранная ею на одну жизнь оболочка – тело; что её суть – душа, её своенравный характер живы. И она вновь вернется на Землю.
Масенька, ты не умерла, а просто ушла на время, и мы с твоим ушастым другом очень любим тебя и ждем… Знаю, ты найдешь нас однажды, и тогда уже будешь здесь долгие-долгие годы.
С любовью, твоя хозяйка
P.S. Сейчас у меня подрастает найденный на улице котёнок. Своему отцу я также подарила котенка, которого взяла с улицы. И мы надеемся, что ушедшая кошечка рада там, где она сейчас находится, что двое её собратьев оказались спасены от возможной голодной смерти.
Катерина
Понравилось? Обязательно подпишитесь на нас в Facebook
